Мудрейшие, почему мы отводим взор от грешника? Разве он не заслуживает ласки всеочищающего пламени? Как смеем мы оставлять его презрение к свету без внимания?

Конечно, на суде её слова отличались меньшей красноречивостью. Зато пылали яростью обескрыленного сокола. Смертоносный клюв елозил в дюйме над добычей – столь угрожающе, но столь беспомощно. Из ладоней до сих пор сочится гранатовая кровь – это тоже был бой. Пусть воздушный, философский. Но бой, в котором Кейл стирала руки об рукоять меча до последнего слова Совета. Мудрейшие знают лучше. Негласный закон, оставленный потомкам самим Создателем. На то они и Мудрейшие. Потому они и избраны.

Бледные губы поджимаются в едва различимую линию на подобие той, что разделяет в пасмурный день серую морскую даль и безжизненное небо. Этот бой уже проигран – она разбита тысячной армией безликих аргументов и глухонемых причин. Но настоящая битва велась в эту самую минуту куда глубже – в её голове. Вместо полчищ воинов в смертной схватке схватились лишь два бойца. Два основополагающих закона – две простые истины. Равноправных на первый взгляд. И одинаковых по силе. По одну сторону поля стояла истина о безоговорочной вере в справедливость и правоту Совета. По другую – безапелляционная кара провинившимся, некающимся и непросвещённым. Столько столетий подряд эти два закона держали мир на ногах в фарфоровом равновесии. И как оно всегда и бывает: достаточно одного пера из чужого крыла, чтобы покачнуть чаши весов. История уже показала – и сёстры из одной материнской утробы могут внезапно разойтись на перекрёстке, пряча за спинами склянку яда и кинжал. Но если в случае демасийской трагедии не возникало сомнений в предательстве Морганы, то сегодня на суде сошлись два столпа. Кто в итоге прав, а кто нарушитель?

Исход этой битвы решился куда быстрее, когда светлый взор ненамеренно задел одного из Мудрейших. Длинные рукава скрывают руки, а маска степенности прячет мысли. Но глаза не врут. А за ними – он ликует. Пантеон для них как золотая жила для человека – источник силы, в которой их ограничил Таргон.

Любое решение Совета – мудрое, непредвзятое и принято во имя всеобщего блага. Вместе с тем, преступники, чьи действия и помыслы черны как смоль, а раскаяния и сожаления скудней шуримских пустынь, примут лучи расплаты и просвещения. Без исключений. Без опций. Без рассуждений. Где же эта безоговорочная истина теперь? Человека… а именно таковым он является, разве что ещё более низким и бездарным родом, чем родная сестрица, просто игнорирует наказание. Этот… выродок, возомнивший из себя нечто большее. Дерзкий плевок на щедрость священной обители. Неблагодарный, жалкий, омерзительный, беспечный дурак. Не достойный ни пощады, ни искупления. Он получил великий дар. И вместо исполнения возложенной на него ответственности сеет хаос и порочность, позоря светлое имя самого Таргона. Он – злокачественная опухоль нашего мира. Переполненной излишней энергией, но продолжающий высасывать жизненную силу из остального организма. Разрушает и подстраивает всё под свои заблуждения. Он – заразная дрянь, подобно чуме или холере. Где ступает его горделивая нога, там тут же расцветает блудомыслие. Куда падает его смелый взор, туда слетаются наивные глупцы. Он живёт в их недалёком человеческом сознании. Дышит их грудью, а говорит за них своими губами. Люди ведомы. Им так просто поверить в красоту и справедливость, когда они не понимают и толики сущности этих понятий. А он закидывает их пышными бутонами мнимых возможностей. Ведь беззаконье – то, что он поэтично и зычно зовёт «свободой» - манит простотой. Это так легко, по сравнению с тернистым путём жёсткого закона. Он – сорняк, который необходимо удалить прежде, чем задушил мир в ласковых объятиях порока. Без апелляций. Без исключений. Покуда он здесь – у людей есть икона святого мученика. А задача Кейл сорвать с него великомученическую маску, под которой зарылась до отвращения банальная физиономия назидательного примера. 

Совет посчитал иначе. Увидел в нём некую «возможность» говорить с заблудшими душами, говорить через него с массами. Вернуть его в строй праведных. Тсс, какая же ересь. Они не смотрели её очами и не видели того пламени, что пожирает весь божественный образ в сердце Пантеона. Такой огонь не укротить – его можно лишь потушить.

Исход внутренней битвы Кейл решился куда быстрее, когда светлый взор ненамеренно задел одного из Мудрейших. Длинные рукава скрывают руки, а маска степенности прячет мысли. Но глаза не врут. А за ними – он ликует. Пантеон для членов Совета как золотая жила для крестьянина. Для одних, это источник силы, в которой их ограничил Таргон. Для других, удобный образ для приручения людей. Для третьих – кладовая тайных знаний. Вот они – истинные причины помилования. Грязные и корыстные.

Она – верховный юстициарий. Должность, дарованная ей самим Таргоном. Её лицо – лицо правды. Её слово – слово справедливости. В этом смысле, Кейл вознеслась над самим Советом, ибо даже он в ответе перед Правдой. И сейчас Совет сбился с пути - все уязвимы, никто не защищён от коррозии. Мудрецы пали жертвой собственных амбиций. В погоне за признанием, силой и авторитетом, они позабыли о главном. Кому ещё их судить, если не ей? Когда глава начинает гнить, лучше сразу её отрубить, чем ждать, пока прель распространится по всей системе. Если нынешний Совет не способен принимать непредвзятые решения, то он изжил себя. Кровь должна оставаться свежей и чистой, а голова – ясной и хладной. Кейл создаст новый Совет Мудрейших. Истинный, праведный. Но сперва придётся обратить в прах старый.

И факел с очищающим пламенем уже ожидает её в небесном каземате.
Пантеона может и нельзя приручить, но можно сперва использовать.

[icon]https://i.ibb.co/xfRZwWq/keyl-ava.jpg[/icon][nick]Kayle[/nick][status]i will have order[/status]

Отредактировано Mikasa Ackerman (Четверг, 16 июня, 2022г. 14:05:48)