Лампа подсвечивает верстак светло-синим - нет, Джейс еще не настолько далеко зашел, чтобы запихивать хекстек даже в светильники, просто подобрал удачный оттенок для тонкой работы с внутренностями собственных изобретений. Прототип промышленных шахтерских перчаток даром что снаружи выглядел не менее внушительно, чем припарковавшийся на выходе из Врат ноксианский Левиафан, крохотных и сложных механизмов под покровом металлических пластин было более чем достаточно, и каждая из них требовала к себе чуткого отношения и особого подхода... о чем кое-кому не помешало бы лишний раз себе напоминать, пробивая насквозь очередную преграду.
Немое осуждение не пробивается по ту сторону линз, однако Джейс ни капли не сомневается, что усевшаяся на подоконнике и праздно болтающая ногами Вай, конечно же, совершенно не поглядывающая в сторону перчаток, которые она без зазрения совести гордо именовала своими, прекрасно все понимает. Нет, серьезно! Это уже третий по счету зуб, застрявший между шестеренок!
Иногда, особенно, на первых порах, Талис ловил себя на крайне настойчивом желании взять молот и постучать по бедовой голове, рассчитывая услышать в ответ закономерное пустое эхо, многое и многое бы объяснившее. Удерживало его от этого не слишком-то лицеприятного для общепризнанного символа прогресса поступка только предупреждающее покашливание Кейт... и деловитое похрустывание костяшек со стороны ее излишне дорогой, как показывали счета на расходники для ремонта, подруги из Нижнего города.
Ему следовало отказаться от этого "сотрудничества", с позволения сказать, в тот же миг, когда эта парочка заявилась к нему на порог, едва все более-менее устаканилось. Конечно, это гарантированно разбило бы сердце Кейтлин, а ему - ебальник кулаками Вай, но жертвы во имя общего блага, как любил завернуть Виктор, стоили душевного равновесия, здорового сна и всего прочего, чем ему так и не удалось толком насладиться даже после официальной отставки с поста Советника.
- Кто на этот раз? - устало поинтересовался Талис, брезгливо выуживая из сочленения пластин чей-то выщербленный клык. В такие моменты он начинал здорово понимать старину Хеймера, к которому с гаком и визгом примчались два до усрачки обрадованных охламона с прототипом оружия массового уничтожения наперевес. История движется по чертовой спирали, только почему-то до одури порой напоминающей круг - за последнюю неделю какая это уже по счету починка?
Тот факт, что заунская девчонка изрядно зачастила в его мастерскую, уже стал вполне устоявшейся данностью. И принести на техосмотр пресловутые перчатки было еще только цветочком, проросшим со временем в хищную росянку с Сумрачных островов. Выбить дверь с ноги под аккомпанемент матерных частушек про миротворцев? Легко. Приползти бледной, как смерть, с хлещущей из ужасающих размеров дырки в животе кровищей? Пожалуйста! Вывалить на стол поверх только-только настроенного микроскопа целый мешок "улик" родом из самых глубоких расщелин Зауна, где способны ракету построить из говна и палок? Держи две!
И хуже всего то, что у него не было никаких моральных и тем более физических сил захлопнуть дверь у нее перед носом. Продолжительное общение с Виктором в итоге совершенно неожиданно принесло плоды с той стороны, откуда он вообще не мог предусмотреть: к сожалению или нет, но Джейс видел. За боевым настроем, за напускной бравадой, за показным пренебрежением к опасности и смерти, скрывалась не просто боль, а огромная зияющая рана, обладающая неимоверной силы гравитационным полем, куда неумолимо затягивало то немногое, что можно было назвать "хорошим" в жизни той, кем Вай пришлось стать. Джейс понимал. Равно как и отлично осознавал, что не праве браться заделывать такую брешь после того, как безнадежно упустил Виктора и позволил случиться всему, что этому предшествовало.
К несчастью для Вай, он хоть и был первоклассным ученым, но при том же абсолютно отвратительным другом.
Кейт пропадала в Зауне, ведя собственное расследование. Талис не мог не догадываться, куда копает свеженазначенный детектив, однако не находил в себе ни сил, ни желания принимать в этом хоть сколько-то деятельное участие. Впрочем, за это ему закономерно полагались штрафные очки, нашедшие отражение в бойкой девице с крутым нравом, тяжелыми кулаками и разнесенной ко кусочкам душой.
Увы, кое с чем даже практически всесильный хекстек не в состоянии справиться.[icon]https://d.radikal.ru/d29/2112/52/a7b9eaec24b6.jpg[/icon][status]еб*ть ты боксер[/status][nick]Jayce Talis[/nick]

Отредактировано Eren Yeager (Понедельник, 13 декабря, 2021г. 23:18:20)

Бесполезно осуждать горбатого, который однозначно не исправится даже в том случае, если его закатать в свинцовый гроб и пару раз переехать портовым погрузчиком. Джейс уже успел привыкнуть к тому, насколько прочный железобетонный похуй вырастает на пути всех до единого его порывов достучаться до не слишком-то званой гостьи, отфутболивающихся с неизменным выражением лица а-ля «мне давно уже на все плевать». Вот только Таллис преркасно знал – врет. Ему, себе, Кейтлин и всему миру, будто бы пережила, переварила и отпустила, похоронив сожаления вместе с настоящим именем той, ради которой не так давно готова была поставить на уши оба города. Он понимает, ведь практически одновременно с ней точно таким же образом распрощался с человеком-тостером, заразившимся идеей великих перемен путем повсеместного и не совсем добровольного насаждения хекстека во все части тел. И... пожалуйста, сидят теперь они вдвоем – слишком гордые, чтобы признать, насколько смачно обосрались, слишком правильные, чтобы при всех подтереться и избавиться от зловония прошлых ошибок. Он – ныряет с головой в работу, находя сам себе задачи одна завернутей другой, она – не выползает из бутылки и проводит редкие периоды трезвости в забегах по самым темным закоулкам, раздавая зуботычины без особой пользы и последствий.
Кто виноват и как теперь обсутроить Пилтовер... честно признаться, Джейс был даже рад оказаться в значительном отдалении от этого вопроса. Игры в политику не привнесли в его жизнь ничего, кроме очередной порции несмываемого дерьма, горького разочарования и незапланированных потерь, которые теперь некому и нечем восполнить. Увы, как-то не успел он за бытность свою Советником подстраховаться и учредить фонд реабилитации для долбоебов, возомнивших себя двигателями прогресса на пути к доброму, светлому и вечному.
Короткий взгляд через плечо на наигранно (или не очень?) возмущающуюся девицу, такая же легкая ухмылка самыми уголками губ. Сложно представить, будто он когда-то отчасти даже побаивался ее, беззастенчиво завалившуюся в мастерскую с предложением, которое и ребенок с огромной натяжкой не назвал бы выгодным. Однако именно в тот день Джейс впервые решился довериться не логике, а банальной интуиции...
И к чему их это привело?
Раньше он не мог понять, каким образом могут существовать и считать себя полноценными люди, подобные ей. Приземленные интересы, грубая сила вместо цивилизованных взаимоотношений, напускная бравада поверх тщательно подавляемого страха раскрыться перед кем-то, кого считаешь чужаком. Такие ведь не живут, скорее попросту выживают, слоняясь от года к году в состоянии человекоподобной амебы в штанах, в лучшем случае просто не принося вреда и не доставляя неудобства окружающем, в худшем же...
А теперь он не мог представить себе вечер без того, чтобы она ввалилась в мастерскую, покрытая копотью, ссадинами и еще какой-нибудь с трудом поддающейся классификации и определению дрянью, устало выдыхая и грузно плюхаясь на только-только отстиранный чехол поверх дивана, уже успевший настолько пропитаться запахом перегара, что не спасет уже никакая химчистка.
В ее железной простоте угадывалась своя уникальная логика, законы и принципы работы которой Джейс все еще улавливал с большим трудом, но с все нарастающим интересом продолжал ненавязчиво изучать. За этой же кажущейся простотой пряталась огромная сила, пока что также слабо поддающаяся прямому анализу, однако вызывающая ничуть не меньшее уважение, чем объем залпом выпиваемого виски.
Она оказалась для него не просто лекарством от скуки. Скорее наилучшим средством для того, чтобы окончательно не ебануться, заперевшись в бункере сожалений и огромной стаи «а вот если». И какая-то его часть совсем не типично, едва ли не по-детски наивно, надеялась, что для нее он выступает хотя бы примерно в том же ключе.
Джейс знал, что если предложит помощь напрямую, то рискует в следующий раз ее вовсе не увидеть на своем пороге. В каком-то смысле Вай так и осталась той самоуверенной и сумасбродной девчонкой, которая внаглую вломилась к нему в дом несколько лет назад, по-своему ранимой и шарахающейся, словно от чумы, в сторону от любого, кто рискнет протянуть ей руку дружбы, подсознательно готовясь принять удар с какого угодно направления.
Но креативный подход позволил им с Виктором в свое время перевернуть с ног на голову порядки в научном и не только мире Пилтовера. И что такое по сравнению с этим одна гордячка из Зауна?..
Ха-ха.
Девчока-пиздец.
- Вместе с последней мне придется спаять для тебя механическую печень, - беззлобно проворчал хозяин мастерской. – Шкаф сзади тебя, третья полка снизу.
Она и сама найдет, но только перед этим перевернет все, что попадется под руку (хороше еще если не в надетой перчатке), а что не сможет перевернуть – расшатает и разъебет, словно большая кошка. Да, в ней совершенно определенно наличествовало что-то от гордого семейства кошачьих и дело заключалось вовсе не в чертах характера. Джейс видел ее в деле – в бою. Признаться, это выглядело... впечатляюще. Вот только наблюдать все же было безопаснее с расстояния минимум десятка метров, не подходя ближе, особенно, со спины: во-первых, запросто могло прилететь с разворота, во-вторых же... было бы неловко признавать, насколько пристально и бессовестно бывший Советник, уважаемый ученый и давно уже не мальчик с разыгравшимся воображением пялился на кое-чью задницу.
- Готово, - закрепив бронепластину поверх последнего из механических суставов, Джейс критично осмотрел плоды своей работы, буквально на автомате прикидывая, все ли возможности для оптимизации монструозных перчаток он претворил в жизнь и чего это в итоге будет стоить городу, когда Вай дорвется до очередной заварушки. Прогнозы в целом выстраивались не особенно утешительные, ведь поблизости уже не ошивался сдерживающий фактор по фамилии Кираманн, а вот раздражителей, пусть даже и откровенно притянутых за уши, у засидевшейся на месте и разве что не воющей от безделья гостьи хватило бы с запасом на небольшую банду самых отчаянных головорезов с нижних уровней Зауна.
- В следующий раз я иду с тобой, - безапелляицонным тоном заявил Таллис, внаглую пользуясь тем, что рот Вай был пока что плотно занят интимным знакомством с горлышком очередной бутылки. – Это не обсуждается, считай – плата за техобслуживание...
Но содержимое бутылки мерно подходило к концу. А Джейс прекрасно знал, что за этим последует: нескончаемый поток злой иронии вперемешку с дружескими издевками, сольный концерт начинающего заунского стендапера, а возможным бонусом – предостережения о том, насколько нехуй делать в злачных местах нежным мальчикам из Верхнего Города, куда рискуют совать нос только взрослые тетеньки в больших перчатках.
Поэтому он решил использовать давно залежавшийся в запаснике козырь, чтобы слегка подвыбить почву из-под ног у девчонки и выиграть немного времени, если придется спасаться бегством после использования столь несанкционированного приема.
- ...или приглашение на свидание, - с прежней невозмутимостью продолжил Джейс, старательно делая вид, будто нашел какую-то мелкую неисправность и вот-вот за нее примется вплотную.
Очень хотелось верить, что молот в ближайшее время ему не понадобится.

У истории нет сослагательного наклонения, однако она с завидной периодичностью движется по крутой спирали, захватывая снова и снова новые образы на смену пришедшим в негодность маскам. Роли в глоабльном смысле остаются почти что прежними – меняется в основной своей массе наполнение. Так, к примеру, именно за Виктором раньше крепилась непреложная обязанность устало вздыхать в ответ на очередную сумасбродную идею, а некоему Таллису – дружески похлопывать до смешного тухло настроенного коллегу по плечу. Сейчас, сквозь призму прошедших лет, он ясно видел, что отнюдь не напичкавший себя хекстеком товарищ огородил себя от красок мира постоянным ожиданием очередной подлянки, вовсе нет. В чем Виктор оказался прав, так это в их извечном споре насчет полупустого стакана – удар разочарования в разы менее болезнен, если приходится на вовремя подставленный щит здорового скептицизма, но... Виктор держал его поднятым постоянно, вечно готовый к бою стойкий оловянный солдатик. Ни к чему хорошему это в итоге не привело.
Правило золотого сечения позволяло в любом повороте проклятой спирали увидеть светлую сторону. Светлую - насколько это только возможно на границе между Пилтовером и Зауном, где уже видны проблески согревающего озябшие души солнца и свежий ветер порой разгоняет поднявшиеся с низов облака ядовитого пара... или сгущает потоки терпкого пепельного дыма, слишком одинакового, когда пытаешься вспомнить, что видел в глазах тех жителей нижнего города, которым посчастливилось не обзавестись соответствующими имплантами. Обреченность и надежда здесь образуют смесь куда опаснее, концентрированее и ядренее даже самой чистой пробы Сияния, не отравляя, но заражая на всю жизнь вирусом, от которого нет противоядия. Хекстек с легкостью заменит руку или ногу, но даже ему не заполнить пустоту внутри, как не бейся – Виктору придется это признать.
Они были в этом поразительно похожи и при том бесконечно далеки. Возможно, из этого противостояния и вышло нечто куда более стоящее, нежели имеющиеся сейчас прототипы и планы, однако релаьность не оставляла им никаких альтернатив, загнав их, до последнего сопротивлявшихся, во все те же рамки гребаных стереотипов – только не в пример жестче и болезненнее, чем тех, кто согласился на компромисс добровольно.
Слово скользкое и неприятное на слух, словно выползающая из трясины ядовитая змея, с тихим и довольным шипением готовая обвиться вокруг твоей шеи мертвым узлом и уже никогда не отпускать. Ей некуда спешить, незачем прикладывать хоть какие-то усилия, чтобы отрава медленно впиталась в кожу и проникла внутрь организма, окутывая его изнутри паутиной смертельно-опасных иллюзий и беспочвенных ожиданий. Компромисс на языке Совета – нечто среднее между обещанием весьма неохотной помощи и угрозой непременно оторвать яйца в обоих смыслах, если что-то подет не так.
Однако, сорвавшееся с губ заунской девчонки, оно отчего-то вовсе не отдает привычным неприятным привкусом. Пусть и произнесенное шуточным тоном, оно скорее напоминает пока что еще не туго натянутый шварточоный канат – рискни слишком сильно дернуть на себя, как сразу получишь болезненную отвечтоку, но... разница в том, что это работает одинаково в обе стороны. И уж точно не вызывает отторжения, лишь легкую тень улыбки – слишком частую гостью на лице Таллиса, когда неподалеку крутится вот эта самая «мамзель».
Грация кошки и деликатность сошедшего с рельс локомотива. И как только такой набор может почти что безопасно для окружающих сочетаться в одном человеке? Феномен Вай заключался как раз в том, что Джейсу приходилось снова и снова обнаруживать весьма завернутые загадки в казалось бы вполне простенькой обертке. И это же не давало ему покоя. По многим причинам, будь то задетая за живое гордость по праву признанного лучшим умом Верхнего города, сложно облекаемое в форму слов беспокойство за привыкшую совать голову в петлю девчонку или...
Одно следовало из другого и закреплялось надежнее, чем в бетоне, среди выхлестанного виски и полупьяных разговоров глубоко за полночь. И Джейс бы едва ли признался, что сам порой не может обойтись без бутылки, когда эту чертовку уносит куда-то к черту на рога слишком надолго: куда проще и спокойнее, когда она тихо посапывает, уткнувшись в пропитавшуюся перегаром подушку и завернутая в шерстяной плед, изредка бормоча что-то бессвязное под нос, когда он осторожно проводит подушечками пальцев вдоль ее щеки или приглаживает забавно топорщащиеся вихры на бедовой головушке.
Иногда ей снится что-то чертовски нехорошее. Приходится приложить немало усилий, чтобы удержать ее даже сонную и в стельку пьяную, шепча в ухо какие-то глупости и бережно оглаживая по плечу. Но куда как сложнее потом выбраться из цепкой хватки, терпеливо выжидая нужный момент, когда за последним обиженным хныком последует усталый вздох, вместе с которым пальцы разжимаются, а лицо очищается от глубокой тени.
Едва ли она помнила. Иначе он бы точно недосчитался пары зубов, особенно, после шумного пробуждения. Как ни велико оказывалось вновь и вновь искушение остаться рядом до самого утра, Джейсу рано или поздно приходилось оставлять теплое местечко, перебираясь на собственную лежанку. А Вай... для нее не было ничего хуже, чем чувствовать себя слабой или зависимой – это читалось в каждом вздохе посреди все той же ночи.
И поэтому он разработал план. Надежный, как хекстековые часы.
- Звучит как вызов, - он усмехается почти так же довольно и широко, как его «друган», - но сперва...
И сейчас он выходил на крайне тонкий лед, под которым его ждал либо катастрофический пиздец, либо наконец-то заметный, по сравнению со словами в целом и копромиссными обещаниями в частности, шаг вперед.
Он цвета ее глаз – чертовски сложно было совместить необходимую технологию, размер и оттенок. На полутон светлее обычного сапфира, этот будто живой внутри: крохотные частицы-искорки порой лихо проносятся внутри или начинают неспешный танец, купаясь в отблесках лучей света, пронизываюших одну из множества граней. Оплетенный тонкой и редкой золотой вязью-паутинкой, кулон мерно покачивается на цепочке, прокаленной достаточно, чтобы снять или сорвать его можно было только вместе с головой.
- Он... – слегка замявшись, Джейс полностью развернувшийся к Вай, неловко застывает, держа кончиками пальцев расправленную цепочку, словно готовясь накинуть аркан на шею тигрицы. – Считывает твои показатели. Дыхание, пульс и... одним словом, если с тобой что-то случится, я пойму и смогу... прийти на помощь.
«Я не могу и не хочу допустить, чтобы ты навредила сама себе.»
Таллис ни за что не скажет так напрямую. Вай же никогда не согласится, если только...
- Позволишь?
[nick]Jayce Talis[/nick][status]еб*ть ты боксер[/status][icon]https://d.radikal.ru/d29/2112/52/a7b9eaec24b6.jpg[/icon]

Торопился ли он? Вполне возможно, ведь про себя Джейс даже не пытался отрицать то пусть тщательно подавляемое волнение, сопровождавшее всякий по-настоящему важный и опасный эксперимент. Быть может, далеко не правильно сравнивать его нынешнюю авантюру с прочими опытами над хекстеком, однако проведение подобной аналогии отчасти помогало сохранить контроль над эмоциями и лицом настолько, чтобы практически ничем себя не выдавать.
Сперва он честно собирался "просто помочь". Тонкая нить эмпатии на удивление шустро и туго натянулась между ними, да так незаметно, что сперва Таллис и вовсе не понял, откуда взялась такая бескорыстная мотивация, приправленная слегка усталыми и ненавязчивыми взглядами искоса, стоило этой ходячей катастрофе оказаться в пределах лаборатории. Легкое недоверие, приправленное инстинктивными опасениями, со временем уступило место привычке: он начал воспринимать Вай почти что как внезапно решившую остепениться в наименее подходящем с точки зрения логики уголке, перестав бояться, что та однажды с диким грохотом опрокинет содержимое стола или умчится в родные трущобы, гордо сжимая в зубах какую-нибудь блестяшку в качестве трофея, напротив, начал свыкаться с ее периодическим присутствием и находить приятные нотки в звучащем иногда мурчании. Разумеется, если сравнивать с мурчанием полупьяное бормотание засыпающей девчонки.
Привычка творит страшные и странные вещи даже с теми, кто готов пойти на риск.
Ему, пожалуй, ничего бы не стоило не раз и не два воспользоваться случаем, чтобы помочь им обоим сбросить напряжение без тени каких угодно последствий и обязательств. Едва ли бы они в итоге стали осуждать друг друга за подобное: чаще всего, когда после обильных возлияний просыпаешься с гудящей головой, то просто закидываешься подходящей таблеткой, а никак не бежишь сломя голову разбираться с причинами, которые и довели тебя до бутылки - простейшая аналогия самих собой напрашивающихся отношений, чья схема была уже давным-давно обкатана... и по неясному наитию в один из наиболее, казалось, подходящих моментов, отброшенная им самим.
Он видел ее с той стороны, которую, наверное, она бы и сама не хотела ему демонстрировать, если только не заявлялась бы на порог лаборатории вусмерть пьяная. И у него все еще оставались принципы. А часть из них категорически запрещала оставлять на и без того израненном сердце новые зазубрины, сквозь которые начнет просачиваться тягостная пустота утрат, недосказанных фраз и всего того прочего дерьма, каким любят забивать голову читателей писатели второсортных драм, убеждающих всех вокруг, что "просто поговорить" - совершенно непозволительный вход из любой моделируемой в книге или жизни ситуации.
Про себя Джейс назвал это "три стадии принятия Вай" и сейчас планомерно приближался к заключительной, озвучивание вслух которой привело бы либо к дикому смеху его гостьи, либо пинку в рыло с разворота и последующему избиению лежачего. Наверное, ведь все-таки не он ли сам про себя убеждался, что эта девчонка способна подкинуть совершено неожиданную головоломку там, где от нее совсем не ожидаешь? Но и спешить поверять пока отчего-то тоже не особо хотелось, подушка безопасности все еще находилась на стадии разработки. После, когда все получится, он расскажет ей и они вдвоем от души поржут над его наивностью, однако до тех пор...
Удивительно, как в одном человеке могут сочетаться мрачность привыкшей охотиться в одиночку волчицы и чуткость осторожной лани, которую спугнуть - раз плюнуть. Разумеется, крайне заманчивый образ с конкретно этой волчицей, приученной к поводку, порой захватывал мысли Таллиса, но теория и практика - совершенно разные, хоть и родные сестры. И сейчас лучше всего позволить ей самой вести, чем пытаться... неважно.
Но кое-что он был просто обязан сделать, не взирая на риск потерять лицо в любом из возможных смыслов. Это исключительно интуитивное сперва желание приобрело куда более четкие рамки, стоило сопоставить нотки ее голоса, выражение лица и учащенное мерцание датчика, торжественно подруженного на шею.
Джейс ничего не мог с собой поделать - это выглядело настолько мило, что даже механическое сердце Виктора, будь он тут, наверняка бы расплавилось. И весьма кстати пришлись оставшиеся на замке цепочки пальцы: достаточно просто переложить одну ладонь на затылок, зарываясь в волосы, а другую осторожно уложить на плечо, чтобы затем одним слитным движением прижать ее к себе на всего-то пару мгновений, чтобы успеть без слов сказать самое важное - ты не одна, я с тобой.

Если сделать над собой усилие и заставить привыкший к детальному анализу всего и всех на свете разум на время отключить эту функцию, чтобы не портить трогательный момент научными изысканиями и нагруженными терминами, вполне даже легко может получиться нечто простое, но в то же время емкое и наполненное до краев сакральным смыслом. Доверие, к примеру. Чувство до умопомрачения трепетное, напоминающее крохотную искорку, чудом удержавшуюся на поверхности промокшей насквозь древесины наспех сложенного костра, в любой момент готовую погаснуть раз и навсегда или... подобно короткой вспышке в самой глубине хекстекового ядра загореться и разрастись ярчайшим пламенем, согревающим две по наитию протянувшие друг к другу руки озябшие и продрогшие души.
Не осталось никаких шутливых отговорок, сдержанных недомолвок и прочей словесной шелухи - та с едва слышимым шелестом, на который и без того никто из них не обратил бы внимание, осела к ногам горсткой серой пыли, тут же развеянной по ветру, с любопытством заглянувшим внутрь лаборатории через крохотное окошко. Только он был и остался единственным участником этого эксперимента, способным поделиться секретом его успеха, но, увы, эту тайну - как рождается огонь настоящих чувств - тот так и унес с собой, эгоистично и отчасти вполне справедливо не желая никому преподносить ответы на настолько животрепещущие вопросы на блюдечке, обесценивая их ни с чем не сравнимую важность.
Сегодня и сейчас им можно побыть такими.
Наверное, у него сейчас не слишком презентабельное выражение лица... еще бы, учитывая, сколько эмоций настойчиво рвется наружу, пытаясь продавить выражение умиротворенного спокойствия с легкой примесью "смотрите, я довольный идиот". Кому не наплевать? Что за важность, если она тихонько утыкается в него лбом и зарывается носом, ни намека не делая на то, чтобы повести плечами и сбросить бережно прижавшие ее к нему руки? Биение сердца учащается... или это в промежутках между ударами отбивает в такт ритм ее собственного? Так близко, что и спутать легче легкого.
Все предельно просто и потому ничуть не менее очаровательно. Стрелки на часах замирают, деликатно переставая отсчитывать мгновения, каждое из которых для Джейса было важнее, чем весь запас хекстековых ядер в этой чертовой лаборатории. Заявись к нему сейчас на порог кто угодно с предложением обменять ртутный молот на возможность возвращаться в этот миг снова и снова, с головой окунаясь в те эмоции, которые оказались способны передать, казалось бы, такие простые и деликатные объятия.
Но остановиться и зациклиться на том, что происходит сейчас, означает допустить ту же ошибку, которая без остатка поглотила Виктора, превратившись в его идею-фикс. Как и в любом эксперименте, требуется двигаться вперед, а не смаковать пусть и превосходные, но промежуточные результаты. За одним важным исключением.
Джейс искренне не желал, чтобы их совместный с Вай эксперимент когда-нибудь заканчивался.
Он с огромным усилием воли заставляет себя отступить на шаг назад. Ладони плавно скользят вдоль предплечий, спускаются к локтям и останавливаются на ее запястьях, касаясь лишь кончиками пальцев. Взгляд деловито смещается с ее лица на кисти рук: кажется, следует слегка смягчить внутренности перчаток, чтобы кое-кто не стирал в кровь костяшки. Все же изначально этот инструмент был явно не рассчитан на подобные нагрузки.
- Тебе следует быть осторожнее, - он не стал дожидаться, пока до хмельной собеседницы дойдет смысл сказанного и поспешил продолжить свою мысль. - У меня есть на этот счет еще несколько наработок.
Из дальнего угла нижнего ящика всегда торчала шляпка неведомо как оказавшегося там гвоздика. Короткое нажатие - и открывается еще одно отделение под кипой мало что значащих для сведущих бумаг, откуда с ноткой торжественности извлекаются уже по-настоящему ценные чертежи прототипа, который, вероятно, еще не подозревая о конечной цели, Джейс делал именно под нее.
- Я все еще жду поставок материала из Ионии, но это уже решенный вопрос, - с нотками гордости, присущей мальчишкам, демонстрирующим собственноручно прибитый к стволу дерева первый скворечник, Таллис развернул перед Вай готовый макет. Нечто среднее между тяжелой штурмовой броней спецназа миротворцев и редких гостей из Ноксуса - элементы тяжелого доспеха крепились к внутреннему каркасу экзо-скелета, подпитываемого энергией хекс-ядер. Идеальная защита для той, кто привык ею пренебрегать начисто в пылу драки.
- Но мне будут нужны твои мерки, - как бы между делом заметил Джейс, с отчего-то крайне ожесточенным интересом разглядывая деталь в самом углу чертежа.
И внутренне изо всех сил молясь любым известным богам, чтобы она восприняла эти слова правильно.

Он бы вполне мог вдеть в игольное ушко, ограничивавшее диапазон допустимых шуток без потери зубов, какое-нибудь средней колкости замечание о крайней самокритичности своей гостьи: настолько постоянной, что ее вполне уже имело смысл перезаписать в сожительницы. Однако даже столь черствому сухарю от мира хекстека в подобные моменты приходит нечто вроде сиюминутного озарения, а вместе с ним - чувство такта, свойственное скорее ему же при наладке какого-нибудь до ужаса тонкого оборудования, нежели настройке отношений. Поэтому шутки в сторону, иначе даже самый продвинутый ИИ на хекс-ядрах не сумеет до конца какой-нибудь эпохи сосчитать, сколько звезд еще должно сойтись на небе, чтобы эти двое смогли бы повторить подобный разговор, минуя стадии, обычно выводившие кого-то из них либо из себя, либо на тупиковые ветки диалоговых окон из разряда неловкого молчания или стремительного высасывания содержимого бутылки из горла.
Ведь Джейс прежде ни разу не видел ее такой. Пожалуй, в определенные моменты начинаешь слегка жалеть о том, что не последовал примеру недо-врага и пере-друга, отказавшись вводить в собственную тушку самые элементарные и безобидные импланты, не говоря уже о наличии где-нибудь рядышком с глазным яблоком камеры, чтобы запечатлеть каждое из этих мгновений... и заодно иметь небольшой запас компромата на будущее, способное, как показала практика короткого отхода от привычного сценария, измениться сиюминутно и до предельных значений.
Кто-то упрямо твердит, будто бы следует непременно выходить из зоны комфорта, чтобы ощутить вкус настоящей жизни. Джейс же всегда выступал за вариант с тем, чтобы эти пределы расширять - последовательно, осторожно и с оглядкой на возможные издержки. Однако с Вай это не работало от слова совсем, и главной тому причиной было и оставалось одно просто нежелание: чем дольше они проводили времени вместе, тем меньше и меньше Таллис хотел оставаться сдержанным, последовательным и аккуратным даже с оглядкой на всевозможные риски. И если сперва это внушало вполне справедливые опасения, то теперь представлялось исключительно в виде само собой разумеющегося побочного продукта деятельности под кодовым названием "собери яйца в кулак и сделай ее своей".
Правда, каждый раз, стоило ему только убедить самого себя в готовности сделать важный шаг вперед, она всегда проворачивала нечто такое, после чего все планы и мысли спутывались в жуткий и тугой комок, словно проводка в первых прототипах для нее же изготовленной брони. И стоит только невольно оказаться к ее лицу настолько же близко, сколько внезапно, а после встретиться с непривычно серьезным и проникновенным взглядом... кажется, он собирался ввернуть что-то в духе "что такого в желании защитить тех, кто тебе дорог", с напускным безразличием пожать плечами и заодно замерить, сколько пара из ушей может выйти у его дорого гостьи при таком обращении, однако...
Слова становятся не нужны. Не в том смысле, будто все сказанное рано или поздно обернется против него, нет, вовсе нет. Просто все, даже самые хитроумные и многослойные, увертки, любой степени скаберзности шуточки - все не будет и в тысячных долях отражать происходящее у него на душе, а между тем Джейс попросту не мог заставить себя сказать ей что угодно, кроме правды, а там... пусть делает с ней, что пожелает, как и с перчатками или броней.
Его ладонь осторожно поднимается на уровень ее лица и мягко, касаясь только кончиками пальцев, медленно ведет снизу-вверх вдоль тонкой линии скул, пока не поднимается наконец до короткой прядки, мягко заправляя ту за ухо. Не потому, что ему отчего-то не нравится творческий беспорядок у нее на голове, а лишь по одной простой причине: ему хотелось совместить приятное с полезным и заодно слегка потянуть время под благовидным предлогом, чтобы собраться с силами и сделать то, что давно следовало.
- Ты прекрасна, - ладонь с еще больше возросшей чуткостью зарывается в ее прическу на затылке, ведь теперь настало его время отрезать ей пути отступления. Понравится ей это или нет, но Джейсу жизненно необходимо произнести это, глядя исключительно ей в глаза. - Идеальна.
Его сердце упрямо колошматит изнутри грудную клетку, хотя, казалось бы, они оба уже успели миновать ту стадию, когда над телом и разумом берут верх стайки гормонов, а юношеская пылкость распаляет изнутри, наращивая давление, чтобы найти выход тому теплу, каким так хочется поделиться с той, кто замерла напротив.
- И я хочу тебя защитить. Так хорошо, как только сумею.
И по всем неписаным законам жанра ему сейчас следовало медленно податься ей навстречу, чтобы скрепить неожиданное признание легким поцелуем, разом ставящим точки в большей части сегодняшних вопросов, однако...
Джейс только мягко улыбается, не делая никаких лишних телодвижений. Ведь как бы он не хотел сейчас поступить согласно желаниям ли, чьим-то ожиданиям или правилам повествования, ему также отлично виделось с иного ракурса, как это могло выглядеть со стороны, учитывая обилие всевозможных уступок и услуг, упомянутых Вай.
Он не собирался ее принуждать. Он не желал ее чем-то обязать. И уж точно не хотел, будто бы она подумала, что Джейс Таллис способен попытаться купить расположение и чувства девчонки из Зауна подобным образом. Нет.
Он и в самом деле был готов сделать что угодно, чтобы защитить ее. Без благодарности, без оценок, без... чего угодно.
Защитить в том числе и от самого себя.

Наверное, однажды он выслушает всю историю от начала и до конца, разложит вместе с ней все по полочкам и сумеет дотянуться сквозь тугие переплетения лоз "почему" и "если" до крохотного семечка истины, проросшего в столь запутанный и яростно ощетинившийся ядовитыми шипами клубок, что даже в собственных монструозных перчатках как-то совсем не хочется тянуть туда свои руки. И не сколько потому, что боишься не вытянуть ладонь (или ее огрызок) обратно, столько из-за вполне отчетливого страха сделать все только еще хуже, благо, к этому у него наблюдался особый и едва ли с кем-то в пределах обоих городов талант: стиснув покрепче молот исключительно добрых намерений пробивать сквозь цельную породу проход к светлому будущему для всех желающих, не оглядываясь назад, где уже натужно трещат по швам оставшиеся без малейшей опоры стены и потолок наспех прорубленного хода, через который ты ни сам не протиснешься, ни уж тем более никого не проведешь, а свет твой... кому не знать, как обманчиво ярко сияет хекстек, подманивая щедрыми обещаниями, но в любой момент готовясь выскользнуть из-под жадно протянутых пальцев и в следующий же миг опалить все вокруг ядовитым пурпурным сиянием?
Неудача - тот же опыт. Так бы, наверное, заявил Виктор, вправляя в пазы очередную замену оторванной кисти или... что он там себе еще успел заменить с тех пор, как они виделись в последний раз? Осталось ли от его друга хоть что-то, кроме сухого набора функций со статистикой из пресловутого эмпирического опыта ценой последних остатков чего-то напоминающего человеческое сознание? За кем он вообще отправил охотиться Кейтлин? И как быстро сам облачился бы в сияющие одеяния защитника Верхнего Города немногим позже, объявляя тотальную войну эволюции родом из сточной ямы, становясь таким же бескомпромиссным чудовищем, жадно вдыхающим пары собственного мнимого величия?
Он ведь уже уступил в этой гонке заметно назад, будучи спасенным ровно в тот момент, когда деловитый пинок отворил надежно, казалось бы, запертую дверь, а нагловатый голосок одним резким ударом разрезал полог тишины, укрывшей лабораторию: даже в четверть не такую мощную и внушающую, как полагалось бы даже сильно бывшему Советнику, однако все еще способную выдать нечто стоящее, например...
Если бы только хекстек мог защищать не только от внешних угроз, Джейс бы давно уже подмешал в ее любимое пойло тройную дозу необходимого раствора. Однако пока что оставалось довольствоваться тем, что есть - его детище не было монолитным панцирем с перестраховкой от любых известных науке перегрузок, а продолжительная работа на предельных нагрузках (а Таллис почти не сомневался, что Вай именно на них будет проводить подавляющую часть любого мало-мальски серьезного боя) до последних дней и вовсе не оставляла следов от подкладки костюма - буквально чудом удалось подобрать сочетание материала одновременно легкого и эластичного, но при всем этом же выдерживающим подобные скачки к обычно смертельным даже для лучших из лучших уровням.
Это была, пожалуй, наиболее неуклюжая попытка спрятаться максимально надежно от двух крайностей: не испортить трогательный момент совершенно неуместным действием или фразой, вынуждая Вай судорожно нырнуть обратно в свой колючий и шипастый черепаший панцирь, а заодно... не напоминая ей же про проклятущие мерки.
- Можем меняться время от времени, - беззаботно ответил Джейс, осторожно, словно опасаясь вместо возни кончиком носа вдоль своего плеча получить отменный и глубокий сердитый укус. - Или мне стоит сделать что-то вроде лотерейной машины? Неделя тебе, неделя мне?.. или это уже многовато?
Короткий вздох срывается с губ после того, как оттуда же все-таки успели слететь те слова, за которые можно недосчитаться пары-тройки зубов. В обычной ситуации - легко, однако... то, как она доверчиво прильнула к нему, то, как взволнованно и тихо произносила все слова от первого до последнего, как медленно и верно слабеет стальная хватка ее пальцев, словно даже не намекая, а отчетливо крича во все горло...
Сделай. Уже. Что. Нибудь.
- Но пока что победил я.
О, он прекрасно знал это выражение лица, наступавшее после пересменки наиболее ярких масок в процессе обычно крайне короткого и одностороннего обмена откровенностями. Обращенные куда-то в далекую точку на полу глаза, переполненные печалью, невысказанными в свое время словами и целым ушатом зачерствевшей боли сверху, последний непременно опрокидывается на саму себя и... дальше это смывается решительным нырком на дно бутылки, откуда потом приходится выуживать вроде бы уже большую, но все еще маленькую девчонку.
Нет уж, подруга. Сейчас ты не скроешься за сентиментальным признанием с пониманием неизбежно возникших на пути проблем от банального "мы слишком разные" до еще более обидного "ты слишком правильный, а вот я..." Не спасет тебя кстати-некстати заявившаяся с новой уликой в зубах запыхавшаяся подруга и даже призрак из ночных кошмаров не вылезет на свет со своей мерзкой сумасшедшей улыбкой, забивая последний гвоздь в крышку гроба депрессии, куда ты с разбегу бросаешься с тем же отчаянием, что и в любую драку с поводом или без.
Лучшая защита - это нападение. И ни один хекстековый комплект брони не спасет запнувшуюся на мгновение девчонку из Зауна от... ладно, кажется это слишком походит на какую-то странную ролевую игру только у него в голове, а все та же бессердечная сука-практика на пару с товарищем опытом ненавязчиво подсказывали, что пытаться от и до смоделировать поведение Вай, особенно, в столь щекотливой ситуации, может выйти совсем не тем боком, чем даже тот, на который властно ложится одна из твоих ладоней, отрезая пути к отступлению, пока вторая зарывается в волосы на чужом-своем затылке. Губы поверх губ - безотказное оружие на случай самых непредвиденных ситуаций, особенно, пока вы еще не сказали друг другу самое важное слово в том или ином обрамлении по вкусу, однако уже успели не раз и не два его пропустить в голове, пересекаясь взглядами.

Отредактировано Eren Yeager (Воскресенье, 29 января, 2023г. 22:27:09)

Ему давно стало известно и понятно: хочешь как следует рассмешить профессора Хеймердингера - расскажи ему о своих планах на научные изыскания в ближайшие несколько месяцев, хочешь рассмешить Вай - попробуй завести с ней серьезный разговор на тему того, что ей не пристало вот так бездумно рисковать, подставляясь под очередную порцию подлых ударов, разборки с остатками банды Силко и каждодневно увеличивающиеся шансы попасть в гости к миротворцам, которым было бы очень любопытно послушать, при каких обстоятельствах ее бедовая младшая сестра запустила злополучную ракету, обезглавив одновременно верхушку как Пилтовера, так и Зауна. С какого-то вечера это даже стало практически обыденностью и обязательным ритуалом наравне с тем, чтобы дотащить пьяно посапывающую любительницу крепких напитков и крепких же ударов из облюбованного угла в лаборатории до зарезервированного бессрочно для нее одной дивана, закутать вяло сопротивляющееся тело в плед и при этом самому не заразиться перегаром, попутно прилагая немыслимые усилия к тому, чтобы не пялиться в разрез майки или чего еще найдется в небогатом гардеробе.
Джейс продолжал играть в приличия, тогда как любой иной на его месте не стал бы упускать даже намек на шанс. Чутье безошибочно подсказывало, что даже в самом крайнем случае Вай бы едва ли стала держать на него обиду: категории, которыми мыслила эта девчонка из глубин Зауна не поддавались полноценному рациональному анализу, однако чем дольше проходило их общение, тем лучше, кажется, он начинал в верной последовательности расставлять реперные точки ее настроения - экстраполировать получалось пусть и не всегда удачно и правильно, но опыт ведь приходит только с практикой, верно?
И сейчас Таллис понимал, что делает ошибку. Объясняя ей в десятый раз, что она ничем ему не обязана и он вовсе не хочет получить ее только в счет того, чтобы внезапная соседка и клиентка расплачивалась таким образом за хорошее ли отношение, подгон перчаток или только что продемонстрированную броню, он на мгновение будто снова ощутил себя тем самым Советником Таллисом, вынужденным ловко лавировать между чужих амбиций и желаний, получая все необходимое ценой куда как меньших ответных услуг или даже обыкновенных и ничем не скрепленных обещаний.
Что-то не так - он чует безошибочно, для этого не нужна кандидатская степень в разделе жопойчуятельных наук. И даже вопреки тому, что Вай самозабвенно, яростно и по-собственнически отвечает на внезапный поцелуй, демонстрируя ничуть не меньшее, если не большее желание... он не получит ее сейчас. Он не получит ее так. Незабываемую ночь, вероятно, с серией продолжений под утро и даже несколько дней позже, однако затем она просто ускользнет, испарится, как капельки пота, выступившие на лбу, который вдоль рассекли хмурые морщины, вызванные раздосадованным пониманием. Его пониманием, но никак не ее.
Джейс не желает ее отпускать, даже если она пребывает в непреложной уверенности, будто именно так и должно быть - полюбились и разбежались. И разве важно в итоге, каким окажется ее оправдание? Он ее потеряет - точка. Никакого счастливого или драматичного конца, только сомнительное троеточие вместо хотя бы временной запятой или жирной точки.
И их поцелуй разорвется точно также, как эта только-только начавшая обозначать себя и понемногу крепнуть связь. Дыхание безнадежно сбито, сердце неистово колотится в грудной клетке, руки по-прежнему сжимают ее талию тугим полукольцом, не давая сделать ни шагу в сторону, но вовсе не для того, чтобы затем он смог делать с ее телом все, о чем порой так отчаянно грезил и жадно мечтал, пожирая мысленным взором наиболее пикантные подробности из уцелевших в нужной четкости осколков памяти.
Возможно, попытайся она пойти на попятную чуть раньше, он бы так и не догадался. Просто вновь навязал бы ей этот развратный танец: сперва кончиками пытающихся переплестись языков, обильно сдобренном мелодией жарких и сдавленных стонов в обрамлении мягких укусов и рвущихся тотчас же ниточек слюны, а затем наигрывая жаркими прикосновениями расслабляющую мелодию на струнах-нервах ее тела, подогревая, распаляя, дразня, пока не настанет момент, когда они оба рухнут на любую подходящую поверхность, сдирая друг с друга только мешающиеся тряпки, скрывающие настоящее желание - свое он бы точно отдал ей без остатка, наполняя с запасом. Разве что позволил бы себе слегка растянуть второй и последующие раунды, чтобы насладиться в полной мере аккомпанементом тех звуков, которые способен издавать этот обычно похабный ротик, пока тому вторят влажные и развратные звуки того, как ему хотелось ее взять - по-животному ли грубо или предельно нежно, однако...
Соблазнительная картина лишь мимолетно проносится перед глазами, в которых отражаются не только чужие зрачки, расширившиеся от возбуждения. Вместе с пониманием приходит тоска, вместе с тоской - боль, которую не перебороть сходу будь ты хоть дважды мастером каких угодно единобороств с сильнейшей волей.
То, чего хочешь ты, совсем необязательно будет тем, чего желает она.