Тысячи пар ног мерно чеканят шаг, отбивая ритм войны вдоль многострадального плаца. Ровные коробки, вытянутые колонны, очищенные от копоти стволы орудий и угрожающий лязг гусениц - эту сложную мелодию трудно оценить по достоинству, наблюдая лишь по ту сторону мерцающего экрана, равно как и находясь в эпицентре этого огромного механизма, подчиняющегося одному ему доступным в понимании законам, однако... здесь, на высокой трибуне, откуда открывается превосходный обзор на всю развернутую оперативную группу, каждое мгновение звучит иначе, нежели предыдущее, позволяя без всяких преувеличений вживую прочувствовать каждую из миллиарда тончайших нитей, сходящихся к единственному управляющему центру - надежно скрытому за зеркальной поверхностью строго шлема разуму.
Ему достаточно шевельнуть кончиком мизинца, чтобы на корню переменить все заготовленные штабом планы и стратегии, приводя будущее Вавилона к безоговорочной победе... или жестокому краху. Но если кого-то в окружении Терезы и удивляло, по какой причине та решила вверить столь многое в волю единственного человека, то эти же самые "кто-то" едва ли вообще заслуживали привилегии задавать пусть даже и мысленно такого сорта вопросы Ее Величеству.
Вся эта огромная людская масса, закованная в толстый слой брони, на деле подчиняется легким уколам в той же степени охотно, что и препарированная мышь на лабораторном столе. Нити тянутся повсюду - научись только различать их между собой, научись направлять их так, чтобы ненароком не отрезать себе палец или не перетянуть слишком сильно, а если все же разорвешь... к счастью, Вавилон буквально преисполнен возможностями в самых скорых порядках пополнить материал и продолжить эксперимент, не так уж далеко отходя от отправной точки, если и вовсе не подвязывая новую нить к старой, чтобы выработать последнюю на все оставшиеся проценты в добровольно-принудительном порядке.
Это казалось жестоким, но лишь для тех, кто не видел худшего. Не Катастрофа переменила мир на корню, не орипатия привела цивилизацию к тому, что представляет сейчас собой как Вавилон, так и сопредельные страны. За редчайшим исключением люди так и не научились извлекать уроки не только из чужих, но и даже своих ошибок, прочно завязнув в болотах лживых идеалов и вязкой морали.
- Вот почему даже не стоило сомневаться, насколько бессмысленно рассчитывать на их благоразумие, - Призрак Вавилона не поворачивает голову в сторону новоиспеченной ассистентки, однако за матовым забралом кроется устремленный исключительно на лицо Каль'цит взгляд, исполненный насквозь невысказанным "я же тебе говорил", которое можно было ощутить почти что физически.
- Еще первая Катастрофа могла открыть им всем глаза, насколько каждый из них заинтересован в том, чтобы объединиться с другими уцелевшими, но вместо этого они предпочли сцепиться друг с другом за остатки чужого наследия, - не будь его собственное лицо укрыто маской как вполне материальной, так и ментальной, новая сотрудница вполне могла бы увидеть, как заостренные черты и пронизывающий взгляд заметно и неуклонно искажаются под действием пробудившегося от долгого сна ядовитого разочарования. - Единственная причина, по которой этот мир все еще существует в подобии порядка, это счастливая случайность, благодаря которой встретились и сумели договориться те, кому не хотелось остаток жизни бродить по ядерной пустыне и вдыхать пепел тех, кому не повезло чуть больше.
Стройная военная машина послушно замерла, стоило ему вскинуть правую руку со сжатым кулаком. Безмолвная, беспринципная, готовая перемолоть в мелкое крошево любого, на кого укажет хозяйский палец... безусловно, крайне удобно, но в той же мере скучно. Честное слово, он бы с куда большим удовольствием вернулся в лабораторию, где оставил несколько незаконченных орипатических проектов, чем изображал тут символ очередной безоговорочной победы, отсвечивая под множеством взглядов памятником самому себе.
- Я могу понять твою реакцию. В твоем возрасте я совершал ошибки еще хуже, полагаясь на то, что человечество будет заинтересованно в своем спасении, - опустив руку, он позволил потоку плоти и стали в той же размеренной манере двинуться в сторону погрузочных платформ, а сам ленивым жестом поманил за собой ассистентку и направился прочь с трибуны. - В конечном итоге случилось то, что в учебниках описывают как становление Вавилона, а лично я называю проявлением полной неадекватности людской природы. В нынешней обстановке никому не нужны спасители. И если Тереза может позволить себе такую роскошь, как проявлять милосердие и доброту ко всем вокруг, моя роль требует более рационального подхода. И мы оба с тобой соврем, если скажем, будто мне это не нравится. Ты и сама поймешь, когда придет время, а если войдешь во вкус... отказаться будет трудно. Когда, как сейчас, в Терезе перестают видеть угрозу, огромная армия отправляется в самое пекло. Когда кто-то сомневается во мне, я уничтожаю сами причины сомнений. Это гораздо удобнее, но не подходит имиджу правителя благословенного островка цивилизации, не находишь? Вот почему я и Ее Величество нужны друг другу. Инстинкты даже дикий зверей заставляют держаться в рамках правил. Инстинкт заставляет тебя внимать каждому вдоху Терезы, ведь ты чуешь, что она действует в интересах всей стаи. Но тебе не приходит в голову хоть что-то от нее требовать, ведь за ее спиной стою я. И если мне просто покажется, будто твоя игра идет в разрез с нашими планами, твое пребывание здесь закончится также быстро, как и началось. Однако здесь... мы выходим на забавную развилку. Ты знаешь, что у меня готов с десяток самых творческих способов избавиться от тебя, если мне только станет скучно. И ты все еще здесь. Инстинкты должны вести тебя прочь от меня, так далеко, насколько возможно. Любопытно... очень любопытно, какой ты станешь в итоге.

***

Сложно просыпаться, когда голова гудит не только и не столько от тяжести шлема, но и от дикой смеси крепкого кофе, лишь слегка разбавленного ликером крайне сомнительного качества. Однако в разы хуже, когда помимо вполне естественных причин, сверлящих насквозь твою бедовую коробку для мозгов, вдобавок ко всему хочет как фигурально, так и вполне буквально прожечь насквозь взглядом та, чье появление в кабинете не чревато ничем хорошим.
- Доброе утро, дорогуша, - он все еще не отошел от странного сна, в котором с трудом очухивался в куда более удобном и просторном кресле, попутно вдыхая аромат свежезаваренного крепкого чая, который она же заботливо приготовила накануне, безошибочно чуя, когда Доктор соизволит проснуться. Вот только...
- Ты как будто постарела или это свет так падает? - деловито-беззаботно срывается с губ, словно ничего и не бы...
В мозг одновременно впиваются тысячи игл, разрывая череп изнутри от непереносимой боли, отбрасывающей безвольное тело обратно на спинку кресла. Под маской нечем дышать, однако это не самая страшная из проблем.
Слишком реально, чтобы быть просто сном. Слишком реально, чтобы не считать это кошмаром. Прошлое и настоящее перепутываются так тесно, что излюбленные нити уже не развести в стороны, не рискуя разорвать абсолютно все из них, а это...
Ни один Доктор не сумеет дать ответ, что же произойдет в таком случае.[nick]Doctor[/nick][status]еб*ть ты кошко-жена[/status][icon]https://www.personality-database.com/profile_images/152186.png[/icon]

Отредактировано Eren Yeager (Пятница, 22 сентября, 2023г. 08:42:41)

Мир тлеет вокруг них, плотно укутавшись в бледно-серую вуаль и криво оскалившись под ней изъеденными огнем гнилыми зубцами полуразрушенных зданий, обитателям которых не повезло привлечь к себе внимание Вавилона. Редкие уцелевшие пустые глазницы с недобрым прищуром от игры теней затухающих пожаров в глубине разнокалиберных пробоин пристально следят за каждым шагом незваных гостей, готовясь ощериться тусклым отсветом оптики снайперской винтовки, однако Доктор прекрасно знает - это лишь иллюзия, последняя отчаянная попытка изобразить из себя нечто значимое, как если бы небрежно сметаемая со стола рукой одного из игроков пешка неожиданно решила высказать все накопившееся недовольство величественно проплывающему мимо ферзю. Эффект оказался бы ровно тот же - W со своей бригадой головорезов оперативно "чистила" дом за домом, квартал за кварталом, в разы лучше местных остатков неубедительного сопротивления зная, что такое настоящая партизанская война.
Это слишком быстро превратилось в рутину, лишая победу даже иллюзии важности с точки зрения тактического потенциала: и хотя рациональная его часть могла вновь почивать на лаврах очередной бескровной (для нападающей стороны) победы, игрок внутри него скучающе сбивал точным щелчком пальцев очередную миниатюрку с глобальной карты, не трудясь даже запомнить ее отличительные особенности - история целиком прожует и не оставит ни косточки от проигравших, их участь и история будет в итоге интересна разве что парочке студентов, пытающимся высосать из пальца тему хоть сколько-то оригинальной курсовой работы несколько поколений спустя, когда вон тот обломок шлема или оторванный приклад винтовки будут с восторгом выставлены под всеобщий обзор на бархатистой подушечке, заботливо накрытой пластиковым куполом, ожидая часа, пока их в свой черед не заменят следы чуть более нового конфликта.
А до тех пор сам он оставит на своем пути множество подобных артефактов, пока... в этот момент даже его безупречно дисциплинированный ум обычно запинался о какую-то невидимую преграду, в легкой растерянности останавливаясь на пару секунд с тем, чтобы попытаться нащупать, что же последует за этим злосчастным и раздражающим "пока", неизбежно приходя к выводу в одинаковой степени неутешительному и закономерному: вся эта рутина продлится ровно столько времени, как только он не подыщет себе достойного оппонента - когда игра перестанет быть игрой, когда ход партии будет кардинально отличаться от матча в одни ворота, когда...
...когда он сам может создать себе равного. Или даже выйти через это на новый уровень - эволюция с прогрессом всегда были парочкой бессердечных сволочей, однако никоим образом нельзя заниматься наукой и при том же отрицать очевидно перевешивающие этические минусы положительные стороны сценария, прописанного еще в подкорке мозга самых первых приматов - улучшайся или сдохни. Освободи дорогу тем, кто готов идти впереди всех или оттолкни сам этих нерешительных говнюков, редкий случай, когда никто не делает хорошую мину при плохой игре, неизбежно соглашаясь с основополагающим принципом, без которого человечество бы не вышло на грань вымирания после Катастрофы и при этом же не сумело уцелеть пусть даже в таком непривлекательном виде, как сейчас.
Разумеется, как потенциального создателя, его волновали некоторые моральные аспекты будущего противостояния. Если хотя бы на мгновение допустить, что ему и впрямь удастся воспитать минимум равного себе оппонента, чтобы усадить по ту сторону игральной доски, какое будущее их ждет? Если они и в самом деле окажутся одинаковы, то не придут ли одинаково быстро к мысли о том, что и начинать подобную партию будет бессмысленно, ведь в итоге им обоим придется передвигать разве что кучки радиоактивной пыли теми частями тела, которые еще не успели разложиться на изотопы. Нет, если они будут в хотя бы приближенной мере похожи друг на друга, им попросту незачем будет начинать подобный фарс - каждый из них откажется принимать участие в игре без призовых мест. А значит...
- Дорогуша, передай мне кофейку, будь добра, - его искренне забавляет, как сердито дергаются кисточки на ее ушках в ответ на столь элементарную просьбу, едва ли достойную гордой носительницы статуса ближайшего ассистента того самого грозного Доктора из Вавилона. Упаси Тереза, разве можно представить создание более своенравное? Но ведь и тем интереснее всякий раз поддразнивать ее непомерно раздувшееся эго, проводя точечные пункции и слегка сбивая градус самодовольства, а то ведь того и гляди надуется от собственной важности гелиевым шариком и улетит на недосягаемые высоты самомнения, где еще и простынет.
Нет, ни в коем случае нельзя разбрасываться таким ценным материалом.
Ведь если ему нет никакого смысла пытаться создать кого-то равного себе, то почему бы не обзавестись тем, кто может тебя превзойти?

***

Любой другой на его месте воспринял бы эту фразу за весьма колкий и обидный намек, однако он уже давно привык к тому, что хотя у его лечащего врача рысьи ушки и кошачьи повадки, нрав и привычки у нее скорее как у весьма озлобленного на весь белый свет дикобраза с пропитанными ядом иголками - сам он обкололся о них уже столько раз, что, кажется, выработал практически идеальный иммунитет, а при худшем раскладе, вероятно, даже подсел на него хуже, чем на кофе, ведь если последнее требовалось заварить и налить дрожащей рукой в неудобную мелкую чашку, то сарказм и недовольство Кальцит поставляла своему акцептору с завидной регулярностью, не забывая порой резко повышать дозировку - видимо, чтобы совсем уж не расслаблялся. Что поделать, к хорошему привыкаешь быстро: ничто так не помогает сосредоточиться, как деловитое шевеление кисточек, язык которых оказалось выучить подозрительно легко. Вот и сейчас - два раза легонько назад и раз влево, что вместе с прищуром номер двадцать один... или все-таки девятнадцать? Да, девятнадцать, означает тщательно подавляемое беспокойство одновременно с очень напряженной работой.
Из-за чего только?
- Какие неоправданно жестокие инсинуации, - тяжело облокотившись правой рукой на стол и подперев маску, левую он протянул к Кальцит в вымученном театральном жесте. - Я еще не встречал ни одну, подобную тебе... кто настолько умело украшал собственный халат настолько насыщенными и глубокомысленными абстракциями в виде пятен...
Кисточки дергаются назад и вправо - верный знак, что пора сворачивать монолог, если, конечно, ему не хочется, чтобы турка вместе с содержимым оказалась у него там, где от названия указателей щечки Амии сгорели бы в суеверном ужасе. Кроме того...
Голова и так раскалывается. В последнее время эти накатывающие приступы начали беспокоить его все чаще, однако меньше всего хотелось делать это хоть чьим-то еще достоянием, особенно - ее. И вовсе не потому, что сами по себе последующие процедуры поиска источника этих самых болей оказывались до неприличия затянутыми, бессмысленными и отчасти малоприятными. Из раза в раз ситуацию усугубляло то, что он читал в мимике ее тела, пока картинка перед глазами не расплывалась окончательно, превращаясь в одно бесформенное черно-белесое облако. Потому что...
...если это была не игра воображения, следом возникали вопросы.
- Там еще что-нибудь осталось? - он коротко кивнул на турку в ее лапках. - Будь добра, передай мне кофейку, дор... доктор.