Я ведь вижу, как ты на нее смотришь.
Фараона не обмануть. Фараона не переспорить, особенно, если внутри отлично знаешь, насколько тот, черт побери, близок к правде. Фараона не остановить. Тем более, когда сам едва ли хочешь противиться властному приказу: ты ведь и сам собирался поступить точно так же, и нет ничего предосудительного в том, что запас внутренних сил и решимости достиг нужной отметки почти одновременно с краткой лекцией о принятии самых правильных и важных решений в жизни любого мужчины - как выходило на практике, те принимались с удивительной скоростью и легкостью, стоило услышать слово в слово схожие с собственными рассуждения из уст того, чьи слова имеют для тебя весомое значение.
Если и впрямь веришь, будто она - твой человек, бери и не отпускай никогда.
А уж Озимандия для Фуджимару отнюдь не был тем, чье мнение не учитывалось в столь деликатном вопросе.
Шумно колотится сердце. Вот-вот выпрыгнет из груди, хотя, казалось, нет ни единой причины чего-то опасаться в пределах царского дворца всегда желанному гостю - еще за несколько поворотов по просторному коридору Рицука сбавляет шаг, чуть не крадется, опасаясь, будто упорхнет из вычурной клетки пташка, которую надеялся позвать с собою вместе в свободный полет из-под бдительного, мудрого, однако уже слишком тяжелого для хрупких плечей взора солнечного владыки.
Пока ведь события развивались исключительно в его пользу. Есть ли иное объяснение, нежели зависший где-то на отметке S+ показатель удачи, когда в ответ на не один десяток раз отрепетированную речь, изобиловавшую так любимыми древними сложными аллегориями и вычурными метафорами, неожиданно слышишь отнюдь не подходящий великому монарху булькающий смех с вкраплениями истеричных ноток и тихих похрюкиваний? Нет, Рамзес не издевался. Его мастер-вассал из Халдеи успел выучить все оттенки и полутона настроений фараона, а потому мог с уверенностью подтвердить - царь самым искренним образом забавлялся над своим недалеким гостем. Впрочем, его полное право.
Это нужно было сделать гораздо раньше.
Перебродивший сок превратился в вино. Стоило только слегка пригубить, как неспокойно озерцо волнения накрыла под нарастающий гул волна отчаянной решимости - какая уже разница, кто и о чем подумает? И все равно пульс учащается в десятки и сотни раз, словно помимо изначального порыва в действиях Рицуки присутствовал еще один фактор, словно бы скрытый от него самого, однако сейчас остро ощущаемый сродни тому, как обреченный на казнь может безошибочно назвать расстояние от собственной шеи до готового в любой момент опуститься на ту остро заточенного лезвия топора.
От смущения он уже давно отвык. Разные нравы, разные эпохи, а уж манеры общения... к тому моменту, как война с Соломоном привела Фуджимару к подножию величественного зиккурата, от неловких шараханий в сторону, стоило той же Маш неожиданно сократить дистанцию, не осталось и следа. И хотя справедливо было бы утверждать, что порою Рицука непробиваемостью и толстокожестью мог поспорить по прочности с щитом своей первой Слуги...
Терпеть дольше - невыносимо.
Он буквально чуял, что однажды попросту сорвется, а каждая вторая из заключивших с ним контракт внаглую подливала масло на тлеющие угольки, словно пребывая в какой-то особо извращенной форме ожидания последствий, о которых Рицука предпочитал думать исключительно наедине с самим собой. Но вот она... делала все то же самое с такой искренней непосредственностью, что хищный рык подозрительно легко трансформировался в чуть слышимое ласковое урчание: в ответ на взгляд нежно-фиалковых глаз, на робкую улыбку, на стремительно растекающийся по щечкам от любой похвалы румянец, на задорно навостренные ушки и в тревожном ожидании сжимающие посох тонкие пальчики, мог ли он долгое время продолжать в своих фантазиях представлять, как прижимает ее к себе, трепещущую и судорожно глотающую воздух? Как хаотично покрывает ласковыми поцелуями бархатистую кожу, постепенно наращивая градус и заставляя все ее лицо сменить оттенок на алый, чтобы затем бессовестно добить легким укусом где-нибудь в районе изящной шеи? Дотянуться до ее губ в поцелуе, из которого она не сбежит - не давать ей вдохнуть, пока силы совсем не оставят дрожащие лапки, а уже затем...
Ноги и голову наполняет странная легкость. Рицука едва ли замечает, как минует последние повороты, как одним движением распахивает заветную дверцу, заставляя госпожу скромной по царским меркам комнаты испуганно подскочить с подушек и выпустить из рук очередной архиважный манускрипт: все лишнее, все ненужное, все только отвлекает и мешает. Расстояние между ними уже в считанные шаги - под протестующий писк летит в сторону макулатура вековой давности, некстати улегшееся на фараонские плечики тонкое покрывало, а за ним и еще более тонкая нагрудная повязка, из-под которой все время так дразняще проглядывал аккуратный контур...
...а уже затем полностью дать волю собственным пальцам, позволив им в полной мере провести желанную проверку упругих и манящих форм - изящное и подтянутое тельце напрягается каждой мышцей везде, куда бы не направились жадные ладони под так кстати пришедший на ум девиз госпожи Доейк.
Бери все. И не отдавай ничего.
Конкретно ей - ни капли инициативы. Просто утопить в подушках, навалившись сверху, чувствуя, как она отчаянно пытается удержать твой вес сведенными вместе дрожащими коленками, уперев их в грудь. И как они медленно разъезжаются в стороны под паническое мычание сквозь непрекращающийся поцелуй, а сам стон в последний момент берет невообразимую высоту, стоит только ей брыкнуться изо всех оставшихся сил, выгибая спинку дугой и взбивая пятками многострадальное ложе, едва низ поджатого животика впервые встретится с упершимся в него напряжением, скопленным за все время, что Рицука мечтал это сделать...
Стоп.
И вот он снова в том же самом коридоре на прежнем месте. Только сбившееся дыхание и выступившая на лбу легкая испарина позволяют свести концы с концами и разделить четкой границей реальность от внезапно нахлынувших фантазий. Успокоиться. Вдох-выдох. И так еще раз, пока сознание не придет в норму.
И все же...
Знакомый эфир все еще кружит где-то рядом, одновременно пугающе близко и достаточно далеко, чтобы Фуджимару не расслаблялся окончательно. Будто бы и не так уж страшно, но в свете предстоящих событий... не то чтобы кое-кто был бы против такого варианта, верно?
Вопрос, заданный внутренним голосом, подозрительно напоминающим интонации Озимандии, застает Рицуку врасплох и в предельно не подходящий момент: вот он уже осторожно толкает вперед легко скрипнувшую дверь, предварительно окликнув Нитокрис по ласковому сокращению имени, делает шаг внутрь и отчетливо понимает, что при одном только взгляде на нее то самое напряжение дает о себе знать четко и недвусмысленно, отдавая крайней теснотой в брюках.
Заготовленные осколки фраз разлетаются красивым дождиком из стеклянной крошки: стратегия разбивается вдребезги о невинную непосредственность, а сам Рицука внезапно осознает, насколько глупо и самонадеянно было изначально полагаться на старую-добрую малышку импровизацию на новом поле боя - уже с самим собой, выступая невольным арбитром между старающимся соблюсти хотя бы видимость достойной Мастера выдержанности и готовыми мчаться напролом чувствами. Только в его разыгравшемся воображении все исключительно просто и легко доступно, догадки и подозрения любезно подсказывают тропинку к верным ответам сквозь терновые заросли сомнений, а уверенность крепнет с каждым шагом вперед, навстречу манящему голосу и повелительно протянутой из-под простыни лапки.
Реальность такова, что если он решится взять ее за руку, то больше не отпустит. Единственная непреложная истина, в которой нет и не может быть никаких "нет" или "вопреки". Плевать на правила и запреты других эпох. Само время выступало на его стороне, раз за разом доказывая, насколько оправданы и необходимы оказались все до одного случаи, когда ради несоизмеримо высшей цели требовалось пренебречь местными условностями: пусть у любого из миров есть неоднозначная склонность меняться под давлением обстоятельств, это значит лишь, что ты в ничуть не меньшем праве, чем короли и боги, сам создавать условия, при которых реальность с поразительной готовностью предоставит тебе бессчетное количество возможностей - только ухватись за любую из них, держи изо всех сил и не дай упорхнуть легким всполохом пламени, оставляющим лишь стремительно исчезающие крупицы сожалений на кончиках разжавшихся пальцев.
И из этого, пожалуй, вышла наилучшая мотивация, чтобы сделать самый важный шаг. Первый. Легкость в ногах ту, все еще работающую в "тактическом" режиме части разума, привыкшего к вечной войне и постоянной опасности, заставляла его подозревать, будто бы кто-то наложил ускоряющее заклинание или нечто в этом духе. Привычка, безусловно, полезная при подобном образе жизни, однако порой ставящая в совершенно дурацкое положение - исключительно не к месту. Впрочем, именно она одновременно помогала Фуджимару не терять самоконтроль окончательно.
Им редко доводилось проводить время друг с другом без лишних глаз и ушей на периферии, а самому Рицуке еще реже выпадала возможность рассмотреть ее во всех волнующих воображение деталях, доступных взгляду того, кому выпала честь получить от фараона благосклонность и признание. Иногда он в сердцах проклинал моду и нравы тех далеких времен: вся она являла собой олицетворение дразняще-недоступной красоты, к которой ты можешь тянуться сколько угодно, но едва ли прикоснешься так, как хотел бы, - легкое и открытое одеяние оставляло в один момент столь мало и много пространства для буйства высидевшейся взаперти фантазии, что порой Рицука всерьез начинал беспокоиться о последствиях одних только своих размышлений.
Он, черт побери, был буквально болен ею, и никакое плацебо не способно спасти его от самого себя.
Нитокрис принадлежит ему, но лишь волей Грааля и трех ярко-красных завитушек на тыльной стороне собственных ладоней, дающих чисто символическую власть. Доверие, симпатия, понимание - фундамент надежный и прочный, проверенный не одной бурей, однако до последнего момента никто из них так и не решился просто попытаться начать отстраивать нечто несомненно более величественное и...
Красивая.
Он и впрямь хотел ее. Желал многократно сильнее, чем мог бы описывать всеми известными словами на любых доступных языках, попусту теряя драгоценное время, которое стоило уделить одной только ей. Сердце в груди бьется с бешеной силой, чуть не вырываясь наружу, тянется к ней, стремясь заполнить ею же всю ту ноющую пустоту, сгустившуюся в ранах, неважно, куда и каким оружием нанесенным.
Он прошел уже шесть сингулярностей. Он одолел уже больше половины демонов Соломона. Он прошел через ледяные пустыни и адское пекло. Так какого черта внезапно робеет сейчас, когда между их ладонями остаются считанные дюймы?
Наверное, именно потому, что наконец-то впервые за очень и очень долгое время может заглянуть через ту завесу, за которой ранимая и наивная девчонка однажды попыталась спрятаться от того самого мира, который Рицука Фуджимару пришел спасти. Вместе с ней. В упор не замечая, что прямо у него под боком до сих пор верно и стойко несет стражу та, кто сама нуждается в защите.
Озорная ребяческая улыбка на ее губах. Чуть заметный на смуглой коже румянец щек. Задорно топорщащиеся ушки поверх царской тиары, строго наставленный пальчик и так забавно выглядящий на фоне умилительной серьезности наставительный тон - его маленький фараон, нежное и ласковое солнце, само себя заточившее в тени огромной пирамиды.
Грош ему цена как Мастеру, если он не способен сделать ее счастливой.
Хрупкая. Изящная. Кажется, сожми сильнее, сразу же сломается. Рицука знает, что это далеко от правды, что на деле она превосходит силой и выносливостью практически любого в своих владениях, однако... все равно терпит, все равно медлит, осторожно и ласково касаясь пальцами обеих рук протянутой ладошки, бережно и нежно поднося к собственным губам и едва касаясь легким поцелуем. Не спешит, сам до одури боясь спугнуть излишней настойчивостью или в неподходящий момент утратить контроль - соблазн велик, соблазн сладок на вид и вкус, но...
...не стоит и сотой доли по сравнению с тем, чтобы быть с ней искренним.
Слова не нужны. Достаточно одного взгляда: он рядом, не только здесь и сейчас, а навсегда, что бы ни случилось. И рядом с ним не нужно бояться, не нужно играть роли, не нужно его защищать.
Теперь моя очередь.
[nick]Fujimaru Ritsuka[/nick][status]еб*ть ты фараон [/status][icon]https://a.radikal.ru/a42/1904/89/ece10310fb02.jpg[/icon]
Отредактировано Eren Yeager (Четверг, 4 февраля, 2021г. 13:27:48)